От подвалов Мелитополя до СИЗО Донецка: что известно о судьбе похищенной журналистки Ирины Левченко (фото)
Мелитопольская журналистка Ирина Левченко уже более двух с половиной лет находится в российском плену. Её задержали вместе с мужем Александром в мае 2023 года и некоторое время обоих удерживали в подвалах Мелитополя. Позднее Ирину перевели в Донецкое СИЗО №1. Несколько дней семья не знала, где находится супруги, пока не получила фото короткой записки, которую смог передать Александр.
Позднее выяснилось, что оккупационная власть предъявляет им обвинения в «терроризме». Ирина имеет более 40 лет журналистского опыта и известна в Мелитополе своими материалами о местных событиях и людях. Её мужа Александра отпустили в августе 2024 года — через год и четыре месяца после задержания, всё это время его удерживали в городе.
Читайте также: В Мелитополе оккупанты осудили пенсионерку на 12,5 лет за мизерные банковские переводы в Украину
Сестра Ирины, Елена Руденко, выехала из оккупированного Мелитополя в Киев. Корреспондентка ZMINA встретилась с Еленой, чтобы записать историю из уст её старшей сестры.
«Тем утром мы ещё переписывались, а вечером она уже не отвечала»
Мелитопольская журналистка Ирина Левченко уже более двух с половиной лет находится в российском плену. Сначала её удерживали в подвалах Мелитополя, куда её забрали вместе с мужем Александром. По последним данным, она находится в Донецком СИЗО №1, а оккупационная власть может этапировать её в Крым на российский «суд». Ирину и её мужа задержали 6 мая 2023 года. Супруги оставались в оккупированном городе сознательно — оба пенсионеры. Ирина уже не работала в медиа.
«Тем утром мы ещё переписывались, а вечером она уже не отвечала. Следующие двое суток тоже была тишина. В нашей семье мы совсем маленькая семья, и мы оказались в полной неизвестности», — рассказывает сестра Ирины Елена Руденко.
Через несколько дней от знакомой из Мелитополя она узнала о задержании Ирины и Александра на улице российскими военными. Знакомая видела, как Ирина разговаривала на улице с российскими военными, а позже подошёл Александр.
«Ирина взглянула на неё и взглядом показала не вмешиваться. Их просто потом увели», — передаёт Елена слова знакомой. Только через неделю или две семья получила первое сообщение. Это было фото короткой записки, которую Александр смог передать наружу. Там отмечалось, что их задержали, предъявляют обвинения в «терроризме» и они ждут «суда».
По словам Елены, установить сам факт заключения было почти невозможно — ни адвокатов, ни официальных подтверждений от российских структур семья не получала, а советы организаций были противоречивыми.
«Мы собирали информацию буквально по крохам. Сейчас могу объяснить, что за чем делать пошагово, а тогда мы двигались вслепую», — говорит она.
«Она внимательно слушала, задавала вопросы, описывала жизнь города»
Ирина Левченко работала журналисткой 41 год. Она начинала свою профессию с газеты «Моторостроитель», работала в мелитопольской районной газете «Новый день», а также была власкором областных и всеукраинских печатных медиа. В одном из своих интервью 2017 года, опубликованном в региональном запорожском медиа «МВ», Левченко рассказывает о своей работе так:
«Рассказывая об этой работе кому-то, я часто сравниваю уровень информации и собственно готовых материалов с… ресторанными блюдами и изысканной подачей. То есть о том, что произошло в Запорожской области, должно быть интересно прочитать жителю Львовской, Одесской, Полтавской областей, столицы. Мы же ходим в ресторан не попробовать банальные отварные макароны? Высокие требования и к самим статьям — точности фактов, фамилий, названий и дат. Ещё у нас авторы материалов не выражают оценочных суждений. Вместо этого приводят слова экспертов по описываемой теме или мнения участников, свидетелей события или общественности. Нас не контролирует руководство, поэтому мы сами, когда хотим, тогда и засыпаем над клавиатурой».
Ирина также участвовала в общественных инициативах. У неё есть медаль от Государственной службы по чрезвычайным ситуациям за работу во время аварий и кризисов в регионе. Позднее журналистка сотрудничала с разными изданиями на городском и национальном уровне, но в Мелитополе её больше всего знали как автора материалов о местных событиях и людях.
«Она писала о людях, их историях, пыталась понять мотивы и обстоятельства. Не просто сухие факты, а раскрытие ситуации и характеров. Она внимательно слушала, задавала вопросы, описывала жизнь города», — вспоминает сестра.
В августе 2024 года мужа Ирины Александра, задержанного вместе с ней, отпустили. С момента его задержания прошёл год и 4 месяца. Ему выдали российскую справку, что он был задержан на 21 сутки за «нарушение комендантского часа». Во время обыска у него забрали паспорт, банковские карты и деньги. Известно, что всё это время Александра удерживали в Мелитополе, периодически переводя из одного места содержания в другое. Жену он видел один раз на прогулке в СИЗО, поговорить им не удалось.
После начала полномасштабного вторжения РФ в Украину Елена Руденко решила выехать из уже оккупированного на тот момент Мелитополя вместе с животными. У неё было 12 домашних любимцев: две собаки, два кота и восемь хорьков. Дочь Елены нашла новых хозяев для четырёх хорьков и передала их ответственным людям в городе. Остальных животных семья вывезла с собой и начала новую жизнь в Киеве. Елена говорит, что не хотела бы возвращаться в Мелитополь даже после деоккупации, отмечает, что полномасштабное вторжение сразу показало «кто есть кто»:
«В первые минуты стало понятно, кто коллаборант, кто предатель. Продолжать жить с этими людьми я не смогу. И после освобождения города тоже».
«Письма короткие, иногда всего 10–11 строк»
Связь Ирины с семьёй сейчас ограничена из-за условий содержания. Она отправляет короткие письма через волонтёров, описывая повседневную жизнь и интересуясь близкими. Семья поддерживает её, передавая необходимые вещи и деньги через знакомых и волонтёров.
«Она больше общается через волонтёров. Письма короткие, иногда всего 10–11 строк, потому что пересылка дорого стоит. Мы стараемся отправлять дополнительную информацию о семье и жизни в Киеве, чтобы у неё было чувство связи с родными», — рассказывает Елена.
Сестра добавляет, что Ирина знает о детях и внуках, получает их фотографии и новости, но из-за условий содержания общение ограничено. Она также отмечает, что адвокат, предоставленный российским государством, практически не влияет на ситуацию и доступ к Ирине.
Также, по словам Елены, семья неоднократно обращалась в гуманитарные структуры, в частности в Красный Крест, однако взаимодействие оказалось непродуктивным:
«У меня просто очень много вопросов к Красному Кресту. Они позвонили и спросили, есть ли у нас какие-то новости об Ирине. Серьёзно? Это они спрашивали у нас, знаем ли мы что-то. На тот момент я едва сдерживалась. Ведь именно эта организация должна знать новости об Ирине, а не мы».